Из гигантского Дупла несло сырым холодом. Влажный воздухзастыл недвижимо, как густой кисель. Реки ледяного сока, что поднимаются, есливерить старым волхвам, прямо из подземного мира, охлаждают стены в любую жару.

– Пошли, что ли, – велел Олег буднично.

– Надо идти, – прошептал Таргитай.

Олег мчался далеко внизу, весь зеленый в свете гнилушек.Даже лицо было зеленым, а красные волосы побурели. Огромные глыбы под ногамишатались, от малейшего толчка неспешно исчезали внизу во тьме.

– Давно здесь бродяги не хаживали, – крикнул Таргитай. – Иливовсе не бывали?

– Таких бродяг еще не бывало.

Олег остановился на широком уступе. Лицо стало еще зеленее,а глаза потемнели и спрятались в широких пещерах глаз. Голос был глухим,сдавленным от сдерживаемой ярости:

– Дальше пропасть… А обходить – полдня потеряем.

Таргитай всмотрелся в тьму внизу. Там то ли бродили смутныетени, то ли от напряжения мутилось в глазах.

– А ежели спрыгнуть? Вдруг та пропасть в сажень?

– А ежели так и будешь падать до дна? – передразнил Олег. –Ни черта не видно! Эх, рискнуть, что ли…

– Рискни, Олег, рискни! – сразу сказал Таргитай горячо.

– Ты хоть знаешь, о чем я?

– Не важно. Ты такой нерисковый, что никакого риска в твоемриске все одно не найти, даже если будут искать сто снох Боромирихи.

Олег посмотрел с сомнением:

– Да? Ну, тогда я попробую. До того все тяжко и страшно, чтоуже и не страшно…

– О чем ты?

– Попробую птахой. Тебя вот только в клюве не унести. Влапах, что ли? Это наверх не затащить, а вниз… да потихоньку…

Таргитай даже подпрыгнул:

– Так что ж ты не сразу? Вон сколько прошли задарма! Я ж могна тебе все это проехать!!!

Он тут же снял мешок и смотрел на друга влюбленно ипреданно. Олег вздохнул, ничего не сказал. Его фигура в полумраке затуманилась,стала приземистее. Одежда опала бесформенной кучей. Большая уродливая птицахрипло крикнула и повела по сторонам длинной голой шеей. Даже в сумерках Дуплаглаза горели адским пламенем. Зубы нехорошо блестели.

– Ты только не укуси, – предупредил Таргитай, – а вообще-тоты красивый! Я люблю птиц. И гнезда никогда не разорял… ну, таких…

Он суетливо полез на Олега. Тот стряхнул, клювом указал наразбросанные вещи. Таргитай понял, пришлось собрать. Птица с краю провалапосмотрела вниз, на Таргитая, снова в провал. Таргитай ожидал, что чудовищесхватит его зубастой пастью, заранее скривился, но над головой оглушительнозахлопали крылья, вонь от птицы перебила тленный запах Дупла.

Когда птица уже падала в пропасть, крючковатые лапы сдернулиТаргитая. Дыхание захватило, когда повис над бездной, а птица взмахивалакрыльями совсем редко, лишь замедляла падение. Мимо проносились выступы,мелькали зеленоватые огоньки, странные светящиеся наросты. Запах тлениястановился сильнее. Похоже, подумал Таргитай с сожалением, что он будетпоследним из смертных, кто побывал в вирии и у самого Рода. Вот будет грохот,когда рухнет такое, хоть и подгнившее Дерево!

Озноб пробежал по спине. Скорее всего он останется последнимпо другой причине. Мир погаснет намного раньше, чем сгниет Дерево.

Они падали, падали вдоль гигантской стены, изъеденнойгнилью, норами, пещерами с горами гигантских бревен-опилок. Их тысячелетиямипережевывали жуки и древесные черви, не знающие света.

Лапы на плечах Таргитая то стискивались так, что сквозьволчью шкуру впивались в тело, то начинали слабеть, и Таргитай вскрикивал:

– Эй-эй, не спи!.. Выронишь – прибью, как летучую мышь.

Олег слышал, хотел было сказать, что ежели выронит, тоТаргитай не прибьет и таракана, но лишь стискивал когти. Таргитай тихоньковзвывал, дергался, Олега заносило из стороны в сторону. Стены проносилисьугрожающе близко. Когда мелькающие выступы сливались в сплошную серую полосу,Олег начинал стучать крыльями чаще. Вдруг дно вынырнет внезапно? Расшибутсявсмятку.

Таргитай не понял, почему вдруг его бросили на широкуюплощадку. Олег упал рядом, клюв был распахнут во всю ширь, он почти подпрыгивал– так бурно вздымалась грудь.

– Ты чего?.. Олег, что тут интересного?

Таргитай огляделся, недоумевая. Уродливая птица посмотрелана него страшным глазом, повернула голову, поглядела другим. Выпуклые глазаначали наливаться кровью. Таргитай вытянул вперед ладони:

– Понял, понял! Ты прав, мне надо передохнуть. Тебе что, тыздоровый, как Змей, а я слабый…

Страшная зубатая пасть распахнулась, как пропасть.Вытаращенные глаза едва не лопнули от ярости. Таргитай поспешно выудил из мешкамясо, протянул страшной птице. Багровые глаза вспыхнули еще ярче. Из пастивырвался лютый крик, зубы внезапно стали ближе. Затем глаза погасли, словно ихзадул ветер. Пасть захлопнулась, птица явно вспомнила, что она не совсем птица.

Когда Олег снова стащил его в пропасть, Таргитай даже нестонал, стискивал зубы, чтобы не заорать от боли. Острые когти, продырявивволчью шкуру, вонзались, как ножи.

Олег ощутил приближение дна раньше, чем увидел. И раньше,чем ожидал. Крылья замолотили по воздуху отчаянно, а тот внезапно стал плотным,как кисель, врывался в рот, раздувал грудь, выворачивал веки.

Острые когти покинули плоть Таргитая. Он ударился о твердое,завалился на бок, от страшного удара воздух вырвался из груди с орлинымклекотом. Сверху ударило по голове кожистым, мохнатым. Рядом бухнуло,застонало.

Таргитай с великим трудом перевернулся на спину. Лодыжкавопила от боли. Он потрогал, подвигал, сцепив зубы. Кости все-таки выдержали:человек покрепче птицы. Затылок гудел, рукоять Меча саданула со всей дури.Пустая баклажка на поясе болталась бодро, полная уже потерялась бы.

Воздух был неподвижный, холодный и тяжелый, как смерть вхате с наглухо забитыми ставнями. Сильно пахло тлением.

Рядом торопливо одевался Олег. Зубы волхва стучали, онсуетился, пугливо озирался:

– К небу поднимались – мерзли, в подземный мир идем – опятьхолод… Ничего не понимаю.

Таргитай простонал:

– Шелудивое порося… У тебя когти не заразные? Ты мне шкурудо костей располосовал.

Олег затянул пояс, глаза из ошалелых стали строгими.

– Пошли.

Посох в руках волхва стучал по твердой, словно скованнойстужей земле. Таргитай поднялся, плечи передернулись. В самом деле холодно,гадко и даже страшно.